Сломанная скрижаль [СИ] - Кристиан Бэд

из пелёнки. И был лысый, точно коленка.

— А этот чего такой… безволосый? — растерянно спросил Фабиус, вглядываясь в изображение любимой женщины и сына.

Алиссе нужно было сгинуть вот так, а магистру помаяться день в безвестности, чтобы он ощутил, как к ней привязался.

Борн пожал плечами и растворил изображение в воздухе. Долго смотреть на спящего — даже в мире демонов означает — нарушать его сон.

— Может, потому что это человечий, а не чертячий младенец? — предположил он. — Тебе, наверное, лучше знать, какие у вас рождаются дети?

Фабиус пожал плечами — он раньше к этой мелочи не присматривался.

— Лысые — чаще рождаются, — буркнул Малко. — Или которые с волосами родятся, так потом волосы истираются и выпадают. Но без зубов — точно.

И он неприязненно посмотрел на повитуху.

— А у чертей в аду — какие дети рождаются? — полюбопытствовала Диана.

— Как кусок глины, — пояснил Борн. — И никогда не понятно, вырастет ли из них хоть что-то разумное. Лет через сто.

Кастор расплылся в улыбке и с гордостью посмотрел на младенца в руках повитухи.

— Герой, герой… — вздохнул Зибигус. — Только что теперь делать с твоим отродьем?

— А что вы делали с украденными детьми? — так и взвилась Диана.

— С недоносками, которых сбрасывали деревенские бабы? — уточнил чёрт ехидно.

Диана сердито насупилась, а Борн сощурился и уставился на чёрта.

— Ну-ну? — поторопил он. — Отвечай, что делали?

Зибигус мялся. Да оно и так было понятно, что жертв самопального деревенского аборта черти забирали не из жалости.

— Большинство недоносков рождались мёртвенькими, — прошептала повитуха, оправдываясь. — Без души…

— Значит, големов делали? — уточнил Борн. — А где те, что с душой?

Зибигус поморщился, но опять промолчал.

— Вот, значит, как вы сохранили свою магию… — произнёс Борн, вспоминая заточённую в трон душу. — Делали артефакты из душ младенцев?

— Мы должны были выжить, когда пути в ад закрылись! — огрызнулся чёрт. — Это ты носишься с людишками, забывая о тех, кто тебе ближе по крови!

Борн нахмурился:

— Учить меня вздумал?

— Прости, господин, — неохотно согнул шею чёрт.

Два года Борну дела не было до того, как живут теперь на земле сущие. И вот — родился как вылупился.

Борн усмехнулся. Все мелкие чертячьи помыслы он видел насквозь — захватить власть и богатство, а там уже рассуждать о гуманизме и правах соплеменников.

— Ну что ж… — сказал он, пристально глядя на чёрта и не давая ему возможности поднять голову так, чтобы не оскорбить своего правителя. — Надеюсь, вы освоили магию нового мира. Потому что больше расхищения душ не будет!

Зибигус засопел от возмущения, но как ему было спорить с демоном? И где взять аргументы?

Борн знал, что низшие черти и бесы питаться могли вообще чем угодно.

Конечно, души людей и для них были самой желанной пищей. Однако адская мелочь не умела потреблять их «сырыми», на то и требовались в аду котлы.

Без котлов душу черти и бесы переварить не могли. А вот поработить, мучить…

Запихать в артефакт — да пожалуйста. Или в свинью.

— Ты понял меня? — оскалился Борн, позволяя глазам вспыхнуть, а силе — выплеснуться и заставить содрогнуться стоящих в горнице.

Он не хотел, чтобы Диана видела его таким, но здесь требовалось пригрозить.

— Понял, — сдался Зибигус.

А куда ему было деваться? Всё-таки… где чёрт, и что демон?..

Борн был способен пожрать не только душу человека, но и средоточие огня сущего. Для него и чёрт, и бес — не страшней куска сахара.

— Ну, вот и отлично, — кивнул Борн, и огонь, пылавший в его глазах, угас. — Лучше скажи, как бес с повитухой вообще сумели дитя зачать?

— Видимо, таковы теперь свойства Серединного мира, — развёл руками Зибигус, поднимая наконец голову. — Мы мало знаем о нём. Его стихии — живые, наверное, у них есть и своя воля.

— Да кто вы вообще такие! — Диана исподтишка показала кулак Зибигусу.

Она не видела внутреннюю суть собравшихся в горнице, но догадалась, что толстый чёрт — какая-то здешняя шишка. Вон как вызверился на него Борн.

— Знакомься, — кивнул Борн на приятеля повитухи. — Это бес из Верхнего Ада, Кастор… — Бес расплылся в улыбке и протянул Диане руку, которую она проигнорировала. — А это… Гм…Господин Зибигус — твой будущий ректор, — демон указал на чёрта.

— Чё? — Диана непонимающе посмотрела на отца-демона, потом на отца-человека. — Вы чё задумали? Какой ректор?!

Фабиус тоже глянул на Борна с подозрением.

— Вчера я основал академию, где Диана будет учиться наукам и магии, — пояснил тот туманно.

— И этот?.. Вот этот… — Фабиус указал на чёрта, жалея, что не прибил его сразу. — Этот будет там заправлять всем?

— Лучшей кандидатуры я не нашёл, — усмехнулся Борн. — Ведь ты не возьмёшься?

Фабиус поморщился, словно ему предложили касторки:

— Да что он знает, этот чёрт?

— Он постиг магию стихий нашего мира, — пояснил Борн. — И ты имел возможность это увидеть сегодня. Зибигус умеет перемещаться и творить малые чудеса.

— А математику этот чёрт знает? — нахмурился магистр.

— А математику я заставлю преподавать бывших магистров, — осклабился Борн. — Представляю, как они начнут отпираться!

Фабиус рассмеялся как шутке, представив Грабуса, преподающим математику.

Однако Диану всё это совершенно не развеселило.

— Так это что же? — взвилась она. — Я должна учиться магии у чертей?

— Должна, — подтвердил Борн, подозревая в глубине своей демонической души, что подписал сейчас если не смертный приговор Зибигусу, то многостраничное уложение об унижениях и пытках. — Неужели ты не хочешь учиться магии?

Диана посмотрела на Фабиуса, у которого никогда не находилось времени на то, чтобы учить чему-нибудь дочь, потом на Борна, которого вообще невозможно было застать дома, и, схватив Малко за руку, выбежала из горницы.

— Вот ещё гадость! — ругалась она. — Буду я у чертей учиться! Да провались они все в ад!

***

Ханна весь день провела одна в огромном и чужом дворце правителя Вирны.

Он пугал её мощью каменных стен и высокими потолками. Длинными коридорами, где прятались тени сотен тех, кто жил здесь и умер, не оставшись ни в летописях, ни в амбарных книгах.

Большинство живущих не оставляет рубцов на плаще нашего мира. Они, словно бы водомерки, что невесомо скользят по глади родного пруда. Их предназначение — быть кормом для более сильных.

Вот и Ханна была таким кормом, пока не захлопнула дверь дома Александэра, мужа, данного Сатаной и людьми.

Только тогда она стала вершить свою судьбу. И вот что с ней сталось теперь.

Решилась бы она бежать из дома супруга, если бы знала, что этот путь приведёт её в мрачный дворец к чёрному трону правителя всеми